В кафе вошёл Штирлиц.

Штирлиц шел по Берлину и увидел на стене надпись «Штирлиц — дурак». Только он один понял, что ему присвоено звание Героя Советского Союза.

— Штирлиц, сказал Мюллер, — а почему у вас на руке татуировка «Слава»? Это что — ваше настоящее имя?
— Нет, я просто не успел дописать фразу «Слава советскому народу — строителю коммунизма!»
— Опять выкрутился, — подумал Мюллер.

Шелленберг нервно ходил по кабинету. Наконец он не выдержал и заорал:
— Штирлиц! За 9 лет работы в РСХА вы завалили сорок четыре операции!
Скажите честно, кто вы такой?
— М… М… М…
— Поздравляю вас, Штирлиц! Есть такая буква в этом слове!

Штирлиц ходил по рейхсканцелярии с расстегнутой ширинкой, из которой высовывались красные трусы. И никто не догадывался, что так он отмечает Первое Мая.

Поздно вечером в доме Штирлица раздался телефонный звонок. Подняв трубку, он услышал томный голос радистки Кэт: «Штирлиц, вам наверное одному не спится?». «Отчего же! Спиться я могу и один!», ответил Штирлиц и налил очередной стакан водки…

Мюллер с Борманом сидели в сосисочной.
— Сейчас придет Штирлиц,- сказал Мюллер,- скажет пароль: «Мне пива и сосисок». Тут мы его и схватим.
Входит Штирлиц.
— Дайте мне пиваЄ а сосисок не надо! — и, обращаясь к Мюллеру с Борманом, показывает язык.

Подходит как-то Мюллер к Штирлицу и говорит:
— Послушайте, дружище, вы не хотели бы заняться бизнесом?
— С удовольствием, группенфюрер. А что вы предлагаете?
— Ну давайте, например, в подвале нашего гестапо ночной клуб откроем!
— Ночной клуб? В подвале гестапо?! Нет, люди не пойдут!
— Не волнуйтесь, Штирлиц. Люди — это уже наша проблема!..

После очередного сеанса связи Штирлиц снял обувь и босыми ногами потоптался по передатчику:
— Пусть теперь Мюллер поищет человека с такими отпечатками пальцев.

У Штирлица сломалась машина. Он вышел и стал копаться в моторе. «Штирлиц, Вы — русский разведчик,» — сказал проходивший мимо Мюллер. — «Немец отдал бы свою машину в автосервис».

23 февраля Штирлиц надел свою старую, любимую буденовку, взял в руки красное знамя и, распевая революционные песни, пошел к рейхсканцелярии. В это день он как никогда был близок к провалу.